Вино из одуванчиков --- 3 кг цветков , горсть изюма, 1,25 кг сахара , апельсин, лимон, винные дрожжи, 3 литра родниковой воды . Цветки отделить от цветоложа (можно использовать и целые цветки) и заварить их кипятком (примерно 1 литр). Настаивать 2-3 дня, не больше, чтобы не скисли. Слить темно-коричневый настой, отжав цветки. Долить подогретую оставшуюся воду, предварительно растворив в ней сахар и добавив сок апельсина и лимона, изюм и дрожжи. Винные дрожжи вполне, можно заменить обыкновенными (3-5 г), но не сухими из пакетика. Кстати, без апельсина и лимона тоже можно обойтись. Посуду накрыть марлей и оставить еще на два дня бродить. Затем с помощью трубочки (чтобы не попал осадок) перелить вино в большую бутыль, не доливая до края примерно четверть объема, и закрыть бродильной пробкой (ватой, завернутой в марлю, или тонкой резиновой перчаткой). После окончания брожения аккуратно разлить вино по бутылкам и выдерживать 3-6 месяцев для созревания. Вина получается около 3 литров.

.............Они рвали золотистыецветы, цветы, что наводняют весь мир, переплескиваются с лужаек на мощеные улицы, тихонько стучатся в прозрачные окна погребов, не знают угомону и удержу и все вокруг заливают слепящим сверканием расплавленного солнца.-- Каждое лето они точно с цепи срываются,-- сказал дедушка.--Пусть их, я не против. Вон их сколько, стоят гордые, как львы. Посмотришь на них подольше сказать, сорная трава, никто ее не замечает, а мы уважаем, считаем:одуванчик--благородное растение. Они набрали полные мешки одуванчиков и унесли вниз, в погреб. Вывалили их из мешков, и во тьме погреба разлилось сияние. Винный пресс дожидался их, открытый, холодный. Золотистый поток согрел его. Дедушка передвинул пресс, повернул ручку, завертел -- быстрей, быстрей,-- и пресс мягко стиснул добычу... -- Ну вот... вот так... Сперва тонкой струйкой, потом все щедрее, обильнее побежал по желобу в глиняные кувшины сок прекрасного жаркого месяца; ему дали перебродить, сняли пену и разлили в чистые бутылки из-под кетчупа -- и они выстроились рядами на полках, поблескивая в сумраке погреба.

Вино из одуванчиков. Самые эти слова -- точно лето на языке. Вино из одуванчиков -- пойманное и закупоренное в бутылки лето. И теперь, когда Дуглас знал, по-настоящему знал, что он живой, что он затем и ходит по земле, чтобы видеть и ощущать мир, он понял еще одно: надо частицу всего, что он узнал, частицу этого особенного дня -- дня сбора одуванчиков--тоже закупорить и сохранить; а потом настанет такой зимний январский день, когда валит густой снег, и солнца уже давным-давно никто не видел, и, может быть, это чудо позабылось, и хорошо бы его снова вспомнить,-- вот тогда он его откупорит! Ведь это лето непременно будет летом нежданных чудес, и надо все их сберечь и где-то отложить для себя, чтобы после, в любой час, когда вздумаешь, пробраться на цыпочках во влажный сумрак и протянуть руку... И там, ряд за рядом, будут стоять бутылки с вином из одуванчиков -- оно будет мягко мерцать, точно раскрывающиеся на заре цветы, а сквозь тонкий слой пыли будет поблескивать солнце нынешнего июня. Взгляни сквозь это вино на холодный зимний день -- и снег растает, из-под него покажется трава, на деревьях оживут птицы, листва и цветы, словно мириады бабочек, затрепещут на ветру. И даже холодное серое небо станет голубым. Возьми лето в руку, налей лето в бокал -- в самый крохотный, конечно, из какого только и сделаешь единственный терпкий глоток; поднеси его к губам--и по жилам твоим вместо лютой зимы побежит жаркое лето... -- Теперь--дождевой воды!

Конечно, здесь годится только чистейшая вода дальних озер, сладостные росы бархатных лугов, что возносятся на заре к распахнувшимся навстречу небесам; там, в прохладных высях, они собирались чисто омытыми гроздьями, ветер мчал их за сотни миль, заряжая по пути электрическими зарядами. Эта вода вобрала в каждую свою каплю еще больше небес, когда падала дождем на землю. Она впитала в себя восточный ветер, и западный, и северный, и южный и обратилась в дождь, а дождь в этот час священнодействия уже становится терпким вином. Дуглас схватил ковш, выбежал во двор и глубоко погрузил его в бочонок с дождевой водой. -- Вот она! Вода была точно шелк, прозрачный, голубоватый шелк. Если ее выпить, она коснется губ, горла, сердца мягко, как ласка. Но ковш и полное ведро надо отнести в погреб, чтобы вода пропитала там весь урожай одуванчиков струями речек и горных ручьев. Даже бабушка в какой-нибудь февральский день, когда беснуется за окном вьюга и слепит весь мир и у людей захватывает дыханье,-- даже бабушка тихонько спустится в погреб. Наверху в большом доме будет кашель, чиханье, хриплые голоса и стоны, простуженным детям очень больно будет глотать, а носы у них покраснеют, точно вишни, вынутые из наливки,-- всюду в доме притаится коварный микроб. И тогда из погреба возникнет, точно богиня лета, бабушка, пряча что-то под вязаной шалью; она принесет это "что-то" в комнату каждого болящего и разольет--душистое, прозрачное--в прозрачные стаканы, и стаканы эти осушат одним глотком. Лекарство времен, бальзам из солнечных лучей и праздного августовского полудня, едва слышный стук колес тележки с мороженым, что катится по мощеным улицам, шорох серебристого фейерверка, что рассыпается высоко в небе, и шелест срезанной травы, фонтаном бьющей из-под косилки, что движется по лугам, по муравьиному царству,-- все это, все -- в одном стакане! Да, даже бабушка, когда спустится в зимний погреб за июнем, наверно, будет стоять там тихонько, совсем одна, в тайном единении со своим сокровенным, со своей душой, как и дедушка, и папа, и дядя Берт, и другие тоже, словно беседуя с тенью давно ушедших дней, с пикниками, с теплым дождем, с запахом пшеничных полей, и жареных кукурузных зерен, и свежескошенного сена. Даже бабушка будет повторять снова и снова те же чудесные, золотящиеся слова, что звучат сейчас, когда цветы кладут под пресс,-- как будут их повторять каждую зиму, все белые зимы во все времена. Снова и снова они будут слетать с губ, как улыбка, как нежданный солнечный зайчик во тьме. Вино из одуванчиков. Вино из одуванчиков. Вино из одуванчиков. Они приходили неслышно. Уходили почти бесшумно. Трава пригибалась и распрямлялась вновь. Они скользили вниз по холмам, точно тени облаков...

Вино из черноплодной рябины . 100 ягод рябины, 100 листиков вишни , 0,5 л водки :) 0,5 л холодной родниковой воды , 300 г сахара . Все сложить в трехлитровую банку, осторожно пеермешать- и на месяц в холодильник .